|
|
Библиотека
Диалог Жреца Церкви Сатанаила с атеистом
Библия Сатанаила
Диалог Жреца Церкви Сатанаила с атеистом
Атеист. Я пришел к тебе не для того. чтобы вступить в ЦС. Мне надо просто поговорить с тобою, но, может быть, это невозможно?
Жрец. Почему?
Атеист. Да видишь ли, я хочу говорить о вере, но сам человек
совершенно неверующий.
Жрец. Зачем же тогда говорить со мной?
Атеист. Ты разрешишь мне на этот вопрос ответить откровенно?
Жрец. Да.
Атеист. Я не только не верую, я не могу себе представить, как
можно веровать при современном состоянии науки. Мне хочется понять: что, в
конце концов, стоит за верованием образованных людей, которых нельзя назвать
заведомыми обманщиками? Я решил -- если ты не откажешься -- поговорить с тобой
начистоту и, так сказать, с глазу на глаз -- в чем же тут дело?
Жрец. Я нисколько не сомневаюсь в истинности своей веры и готов
защищать ее.
Атеист. Прекрасно. Но вот еще что: о чем я могу с тобой говорить?
Все ли вопросы ты считаешь возможным обсуждать с человеком неверующим и
совершенно неизвестным?
Жрец. Говори обо всем, что найдешь нужным.
Атеист. Прежде всего, я хотел бы говорить о бессмертии. Назначь
мне время, когда ты будешь свободен.
Жрец. Говори сейчас.
Атеист. Хорошо. Только не требуй от меня последовательности. Я
буду говорить так, как думаю, когда остаюсь один... Бессмертие... Что это
такое --жизнь после смерти? Кто же будет жить? Кто-то или что-то во мне
находящееся, что не уничтожается после уничтожения моего тела? Если меня
бросят в огонь, от моего тела -- мозга, сердца, костей -- останется горсть
пепла. И вот я должен почему-то верить, что я все-таки где-то буду
продолжать свое существование. Какие основания для этой веры? Не простое ли
желание вечно жить и боязнь уничтожения? Мой разум отказывается представить
себе какое бы то ни было бытие без материальной основы. Я не могу
рассматривать человека как видимый футляр, в котором помещается невидимая
душа. Футляр сломался. Его можно сжечь, а душу вынуть и положить в другое
место? И что значит это другое место? Оно будет занимать некоторое
пространство? Или эта таинственная, бессмертная душа мало того что невидима,
но еще и "беспространственна"? Что же она такое? Для меня она абсолютная
бессмыслица. И какие основания могут заставить мой разум "поверить" в эту
бессмыслицу?.. На этом я пока остановлюсь.
Жрец. Прежде чем ответить на твой вопрос: "какие основания для этой
веры?", попробуем рассмотреть, такая ли уж это "абсолютная бессмыслица" для
твоего разума, как кажется с первого взгляда. Возьми чисто физическую
область. Брошенный камень падает на землю. Это видят все. И все знают, что
причина падения камня -- притяжение Земли. Но никто эту силу, именуемую
притяжением, не видит.
Атеист. Но же общего у силы с душой? Чтобы сила действовала, нужна
материальная среда. А вы считаете, что душа может существовать без тела, то
есть безо всякой материальной среды.
Жрец. Не совсем так. Я и говорю тебе, что беру область чисто
физическую. Естественно, что здесь явления могут быть только в материальной
среде. Я хочу указать тебе, что и в области физической возможны различные
свойства бытия, -- вот, например, силы не имеют всех свойств материи. Видны
лишь действия сил.
Атеист. Да, конечно. Свойства сил и материи различны, но это
сравнение неубедительно для вопроса о существования души вне тела. Научные
опыты с несомненностью устанавливают, что так называемая психическая жизнь
является результатом физико-химических процессов, и поэтому нельзя
совершенно отделять ее от материи. А отсюда следует, что с уничтожением этих
физико-химических процессов в живом организме -- должна уничтожиться и вся
жизнь. Значит, никакой "души" остаться не может.
Жрец. О каких опытах ты говоришь?
Атеист. О тех опытах, которые устанавливают, что мысль есть
результат определенных физико-химических процессов мозга. Искусственное
раздражение некоторых желез вызывает определенные психические явления.
Повреждение определенных клеток в результате дает как механическое следствие
изменение определенных психических состояний и т.д. Ты, конечно, знаком с
этим. Неужели эти факты не доказывают неопровержимо, что все явления
"душевной" жизни есть простое следствие тех изменений и процессов, которые
происходят в нашем теле?
Жрец. Доказывают, но не совсем то. Они доказывают, что душа,
соединяясь с веществом, находится с ним в некотором взаимодействии и для
своего выражения в вещественном мире требует определенных материальных
условий. Это лучше всего опять-таки пояснить примеров из физической области.
Возьми электрическую энергию и электрическую лампочку. Когда лампочка в
порядке, электрическая энергия дает свет, лампочка горит. Но вот лопнул
волосок. Ток оборвался. Лампочка не горит. Значит ли это, что электричества
не существует и что лампочка и электрическая энергия одно и то же?
Электричество существует вне лампочки. Но для того, чтобы проявить себя, оно
требует целого ряда материальных условий. Точно так же и та "энергия",
которую мы именуем душой. Если ты повредишь материальный аппарат, который
служит для выражения душевной жизни, например, ту или иную часть мозга,
душевная жизнь не сможет выражать себя или будет выражать себя неправильно.
Но из этого совсем не следует, что мозг твой и есть твоя душа или что
душевная жизнь твоя -- результат физико-химических процессов в мозговых
клетках. Как не следует, что электрическая лампочка и электрическая энергия
одно и то же.
Атеист. Но ведь существование электрической энергии доказывается
не только электрической лампочкой, но и множеством других опытов. Чем же
доказывается бытие души?
Жрец. Подожди. Об этом позже. Пока мы говорим только о том, можно
ли считать "абсолютной бессмыслицей" для разума какое бы то ни было бытие
без материальной основы. Затем я должен тебя спросить: считается ли
элементарный рассудок, который больше всего и препятствует вере, считается
ли он с научным представлением о материи? Ведь, по этому научному
представлению, материя совсем не то, что ты видишь. Разве ты видишь
непрерывно движущиеся атомы, которые составляют неподвижную для глаз
материю? Разве ты видишь множество движущихся электронов в недрах этих
движущихся атомов? И можешь ли отнестись без всякого внимания к указаниям
философии, что, постигая вещественный мир, ты постигаешь лишь те
"субъективные состояния своего сознания", которые зависят от твоих внешних
чувств, а потому о сущности самого вещества ты ничего не можешь знать. Будь
у тебя иные органы зрения, иные органы слуха, осязания и вкуса --весь мир
представлялся бы тебе иным. Можешь ли ты совершенно откинуть указания
философии и на то, что пространство и время есть не что иное, как категории
твоего разума. Если принять в соображение все это, не покажется ли тебе
вопрос о "материи" столь сложным, что совершенно невозможным сделается
упрощение его до грубого и уж совсем ненаучного материализма?
Атеист. Допускаю, что это так. Но какие выводы ты делаешь отсюда?
Жрец. Пока выводы очень незначительны. Я утверждаю, что о сущности
материи мы знаем гораздо меньше, чем думаем, и что явления совершенно
несомненные дают нам основания не считать обычное вещественное бытие,
постигаемое пятью внешними чувствами, единственно возможной формой
материального бытия вообще.
Атеист. Но из этого нельзя же сделать вывод о существовании такого
бытия, как душа.
Жрец. Разумеется. И я такого вывода пока не делаю. Больше того, я
должен сказать тебе, что если бы даже в окружающей жизни действительно не
было никаких признаков бытия без материальной основы, то одно это ни в коем
случае не решало бы вопроса, может ли существовать такое бытие. Мы облечены
в материальную форму, все наши органы подчинены материальным законам. И нет
ничего удивительного, что этим мы постигаем лишь то, что имеет материальную
основу. Но будем рассуждать дальше. Какие же основания для нашей веры в
бессмертие? Можно ли бессмертие доказать? Ведь я тебя понял правильно? Ты
ставишь вопрос именно так?
Атеист. Да.
Жрец. Что ты разумеешь под словом "доказательства"?
Атеист. Под этим я разумею или факты, или логические рассуждения,
общеобязательные для человеческого разума.
Жрец. Хорошо. Применительно к вопросу о бессмертии какие
доказательства тебя удовлетворили бы?
Атеист. Прежде всего, конечно, факты. Если бы с "того света" были
даны какие-либо свидетельства о жизни человеческой души, продолжающейся
после смерти тела, я считал бы вопрос решенным. Этого нет. Остается другое --
логика. Логика, конечно, менее убедительна, чем факты, но до некоторой
степени может заменить их.
Жрец. Свидетельств, о которых ты говоришь, множество. Но таково
свойство неверия. Оно всегда требует фактов и всегда их отрицает. Трудно
что-нибудь доказать фактами, когда требуют, чтобы сами факты, в свою
очередь, доказывались.
Атеист. Но как же быть, нельзя же достоверными фактами считать
рассказы из. например, рассказов о действиях Сатанаила?
Жрец. Можно, конечно, но я понимаю, что тебе сейчас такими фактами
ничего не докажешь, потому что эти факты для тебя нуждаются в
доказательствах не менее, чем бессмертие души.
Атеист. Совершенно верно.
Жрец. Мы подойдем к решению вопроса иначе. Мы тоже будем исходить
из фактов. Но из факта для тебя несомненного -- из твоего собственного
внутреннего опыта.
Атеист. Не совсем понимаю.
Жрец. Подожди, поймешь. А пока я спрошу тебя. Допустим, ты видишь
своими собственными глазами зеленое дерево. Тебе докажут путем логических
доводов, что никакого дерева на самом деле нет. Скажешь ли тогда: "Неправда
-- оно есть"?
Атеист. Скажу.
Жрец. Ну вот. Именно такой путь выбираю и я в своих рассуждениях. Я
беру то, что ты видишь и в чем ты не сомневаешься, затем условно встаю на
точку зрения "отрицания бессмертия". Доказываю тебе, что то, что ты видишь и
в чем ты не сомневаешься, -- "бессмыслица" и на самом деле этого не
существует. Скажешь ли ты мне тогда: "Неправда, существует -- я это знаю"?
Атеист. Скажу.
Жрец. Но тогда тебе придется отказаться от основного моего
положения, допущенного условно, -- от отрицания бессмертия.
Атеист. Все это для меня не совсем ясно.
Жрец. Тебе станет ясно из дальнейшего. А теперь скажи мне,
признаешь ли ты в человеке свободную волю?
Атеист. Конечно, признаю.
Жрец. Признаешь ли ты какое-либо моральное различие в поступках
людей, то есть одни поступки считаешь хорошими, другие плохими?
Атеист. Разумеется.
Жрец. Признаешь ли ты какой-нибудь смысл в своем существовании?
Атеист. Да, признаю. Но оставляю за собой право этот смысл видеть
в том, что мне кажется смыслом. Для меня он в одном, для других может быть
совершенно в другом.
Жрец. Прекрасно. Итак, несомненными фактами для тебя являются
свобода воли, различие добра и зла и какой-то смысл жизни.
Атеист. Да.
Жрец. Все это ты видишь, во всем этом ты не сомневаешься?
Атеист. Да.
Жрец. Теперь на время я становлюсь неверующим человеком и никакого
иного мира, кроме материального, не признаю. Начинаю рассуждать и прихожу к
логически неизбежному выводу, что "несомненное" для тебя на самом деле --
бессмыслица: нет ни свободы воли, ни добра, ни зла, ни смысла жизни. И если
в моих доказательствах ты не найдешь ни малейшей ошибки -- скажешь ли ты
все-таки, что я говорю неправду, что свобода воли существует, существуют
добро и зло и смысл жизни, что это не бессмыслица, а несомненный факт?
Атеист. Да, скажу.
Жрец. Но если ты это скажешь, не должен ли ты будешь отвергнуть
основную посылку мою, из которой сделаны эти выводы, то есть мое неверие?
Атеист. Да... Пожалуй...
Жрец. Теперь тебе ясен путь моих рассуждений?
Атеист. Да.
Жрец. Так начнем рассуждать. Перед нами вопрос о свободе воли. Что
разумеется под этим понятием? Очевидно, такое начало, действия которого не
определяются какой-то причиной, а которое само определяет эти действия,
являясь их первопричиной. Воля человека начинает ряд причинно-обусловленных
явлений, сама оставаясь свободною, то есть причиной не обусловленною. Ты
согласен, что я верно определяю понятие свободы воли?
Атеист. Да.
Жрец. Можем ли мы признать существование такого начала? Разумеется,
нет. Для нас, материалистов, понятие "свободы" -- вопиющая бессмыслица, и наш
разум никаких иных действий, кроме причинно-обусловленных, представить себе
не может. Ведь мир состоит из различной комбинации атомов и электронов.
Никакого иного бытия, кроме материального, нет. Человек не составляет
исключения. И он своеобразная комбинация тех же атомов. Человеческое тело и
человеческий мозг можно разложить на определенное количество химических
веществ. В смысле вещественности нет никакого различия между живым
организмом и так называемой неодушевленной вещью. А мир вещественный
подчинен определенным законам, из которых один из основных -- закон
причинности. В этом вещественном мире нет никаких бессмысленных и нелепых
понятий "свободных" действий. Шар катится, когда мы его толкаем. И он не
может катиться без этого толчка и не может не катиться, когда толчок дан. И
он был бы смешон, если бы, имея сознание, стал бы уверять, что катится по
своей свободной воле и что толчок -- это его свободное желание. Он не более,
как шар, который катится в зависимости от тех или иных толчков, будучи
вещью, напрасно воображает себя каким-то "свободным" существом.
Все сказанное может быть заключено в следующий логически неизбежный
ряд: никакого иного бытия, кроме материального, не существует. Если это так,
то и человек -- только материальная частица. Если человек --только
материальная частица, то он подчинен всем законам, по которым живет
материальный мир. Если мир живет по законам причинности, то и человек, как
частица вещества, живет по этим же законам. Если материальный мир не знает
свободных "беспричинных" явлений, то и воля человека не может быть свободной
и сама должна быть причинно-обусловленной. Итак, свободы воли не существует.
Ты согласен, что я рассуждаю строго логически?
Атеист. Да.
Жрец. Ты согласен с этим выводом?
Атеист. Нет, конечно, не согласен. Я чувствую свою свободу.
Жрец. Будем рассуждать дальше. Перед нами вопрос о хороших и дурных
поступках. Один человек отдал последний кусок хлеба голодному. Другой отнял
последний кусок у голодного. Признаешь ли ты нравственное различие этих двух
поступков?
Атеист. Признаю.
Жрец. А я утверждаю, что никакого материального различия между
этими поступками нет, потому что вообще понятия добра и зла -- полнейшая
бессмыслица. Мы уже показали бессмысленность понятия свободы воли в
вещественном мире. Такою же бессмыслицей мы должны признать и понятия добра
и зла. Как можно говорить о нравственном поведении шара, который двигается,
когда его толкают, и останавливается, когда встречает препятствие? Если
каждое явление причинно-обусловленно, то в нравственном смысле они
безразличны. Понятия добра и зла логически неизбежно предполагают понятие
свободы. Как можно говорить о дурных и хороших поступках, когда и те и
другие одинаково не зависят от того лица, которое их совершает?
Представь себе автомат, который делает только те движения, которые
обусловливает заведенная пружина --разве ты скажешь, что автомат поступил
нравственно или безнравственно, опустив руку? Он опустил руку, потому что не
мог сделать иначе, потому что такова его пружина, и поэтому его механические
действия никакой моральной оценки иметь не могут.
Но чем же отличается живой человек от автомата? Только тем, что пружина
автомата видна, а пружина живого человека не видна. Но как тот, так и другой
-- лишь кусочки вещества, и потому они никаких иных действий, кроме
механических, то есть причинно-обусловленных, производить не могут.
Все сказанное заключим опять в последовательный логический ряд:
никакого иного мира, кроме вещественного, не существует. Если это так, то и
человек -- только частица вещества. Если он частица вещества, то подчинен
законам вещественного мира. В вещественном мире все причинно-обусловлено,
потому и у человека нет свободной воли. Если у него нет свободной воли, то
все его поступки, как механически неизбежные, в нравственном смысле
безразличны. Итак, "добра" и "зла" в вещественном мире не существует. Ты
согласен, что я рассуждаю совершенно логично?
Атеист. Да, я не заметил никакой ошибки в твоих рассуждениях.
Жрец. Значит, ты согласен с моими выводами?
Атеист. Нет, не согласен.
Жрец. Почему?
Атеист. Потому что во мне есть нравственное чувство, и я никогда
не соглашусь, что нет морального различия между подлым и благородным
поступком.
Жрец. Очень хорошо. Будем рассуждать дальше. Перед нами вопрос о
смысле жизни. Ты признаешь, что какой-то смысл жизни существует?
Атеист. Да, признаю.
Жрец. А я утверждаю, что никакой цели и никакого смысла у
человеческой жизни нет, потому что ни о каком смысле не может быть речи там,
где отрицается свобода воли и где вся жизнь рассматривается как цепь
механических явлений. Когда ты говоришь: я протянул руку, чтобы взять
стакан, -- ты имеешь два факта, связанных между собой, как цель связывается
со средством. Цель -- взять стакан, средство -- протянутая рука. И хотя ты,
как частица вещества, лишен свободы воли, потому и цель твоя, и средство
твое суть не более, как механические явления, но все же, в известном смысле,
можно сказать, что в твоем движении руки была цель. Если ты возьмешь всю
свою жизнь в ее совокупности и поставишь вопрос о цели этих связанных друг с
другом целесообразных фактов, то такой цели при отрицании вечной жизни быть
не может. Смерть прекращает твою жизнь, тем самым прекращает и цель, какую
бы ты ни поставил в оправдание всей своей жизни, и делает ее "бесцельной".
Отрицая бессмертие и признавая только вещественный мир, можно говорить о
цели в самом ограниченном смысле -- о цели отдельных поступков, всегда при
этом памятуя, что каждый этот поступок есть не что иное, как механически
обусловленное действие автомата. Ты согласен с этим?
Атеист. Нет, не согласен. Разве не может быть целью человеческой
жизни такое возвышенное стремление, как счастье грядущих поколений?
Жрец. Нет, не может быть. Во-первых, нет ничего возвышенного и нет
ничего низменного, коль скоро все совершается одинаково несвободно,
автоматически, по тем или иным законам вещества. Если один умирает за
грядущее счастье людей, а другой предает их, то не потому, что один
поступает возвышенно, а другой низко, -- они поступают по-разному, как два
разных автомата, у которых разные пружины, обусловливающие разные
автоматические действия. Но если рассмотреть вопрос и с другой стороны -- с
точки зрения условной целесообразности этих явлений, то никак эта
"возвышенная цель" не может оправдать жизнь человеческую. В самом деле, если
человеческая жизнь не имеет цели, то почему эту цель может дать счастье
грядущих поколений? Ведь жизнь каждого из представителей этих грядущих
поколений также не имеет никакой цели. Каким образом может осмыслить жизнь
человеческую счастье бессмысленно живущих людей? В какую бы даль ни
отодвигали бессмыслицу и бесцельность, она не приобретает от этой дальности
расстояния ни цели, ни смысла.
Атеист. Однако люди, совершенно отрицающие вечную жизнь, во имя
этой цели жертвуют собой не на словах, а на деле. Очевидно, для них "счастье
грядущих поколений" не пустой звук. За пустой звук не отдашь свою жизнь.
Жрец. Во-первых, они отдают свою жизнь не почему-либо иному, как
все по той же основной причине: так комбинируются атомы, так действует
механическая причина, что иначе они поступить не могут. Но, конечно,
оставаясь верным логике, мы должны назвать такую жертву совершенно
бессмысленной. И если ты скажешь человеку: иди умирать за счастье людей,
которые будут жить через несколько десятков лет, -- он вправе ответить: а
какое мне дело до счастья этих ненужных людей, чтобы я отдал за них свою
собственную жизнь?
Атеист. Ужасные выводы все-таки.
Жрец. Да, ужасные. Но их следует сделать неизбежно. И если ты не
хочешь, не можешь их принять, чувствуешь их неправду, ты должен отвергнуть
основную посылку, то есть отвергнуть отрицание бессмертия. Ведь эти выводы,
в конце концов, гораздо бессмысленнее для твоего разума, чем признание бытия
без материальной основы или "беспространственности" души.
Атеист. Да, конечно. Особенно трудно принять вывод об отсутствии
смысла жизни. Так величественна история человечества, так много создано
человеческим гением, так прекрасны произведения искусства, наконец, в своей
собственной жизни столько возвышенных стремлений, столько внутренней борьбы,
столько страданий, что дикою кажется мысль о бесцельности всего этого. Но
что меняется в этом вопросе при вере в бессмертие?
Жрец. Все меняется совершенно! Вечная жизнь, как нечто, не имеющее
предела и потому не нуждающееся для своего оправдания в чем-то последующем,
может быть самодовлеющей целью и потому может осмыслить весь предшествующий
ряд явлений, то есть все конечные моменты земной жизни. Остановимся на этом
подробнее. Со стороны формальной, земная жизнь человеческая есть
последовательный ряд причин и следствий, который, с точки зрения
целесообразности, может рассматриваться как ряд средств и целей. Например: я
иду по улице, чтобы купить хлеб. Я совершаю ряд движений, которые являются
средством для достижения цели -- покупки хлеба. Какова цель покупки хлеба?
Мне хочется есть, и я хочу утолить голод. Эта цель совершенно достаточна,
чтобы дать смысл покупке хлеба. Но можно ли сказать: цель моей жизни --
утолить голод? Такая цель не может оправдать жизнь, потому что конечное само
определяется чем-то последующим, что является для него целью. Целью
окончательной, дающей смысл всем предыдущим преходящим моментам, может быть
только то, что остается всегда и потому не нуждается в последующей цели как
своем оправдании. Такая цель и есть жизнь вечная. В ней заключается смысл
жизни земной.
Атеист. Как же ты определишь этот смысл? Для чего надо жить, если
есть бессмертие?
Жрец. Ответ ясен и прост. Надо жить для того, чтобы в процессе
земной жизни достигнуть наилучшегим образом возвеличить и усовершенствовать свою душу. Нас ждет жизнь вечная -- и в зависимости от достигнутого здесь духовного
состояния -- будет тем или иным наше вечное бытие. Освещаемая этой вечной
задачей, вся земная жизнь до последней мелочи приобретает великий смысл. При
отрицании бессмертия самые крупные события ничтожны, потому что вся жизнь
твоя в своей совокупности бессмысленна, а потому и ничтожна. При вере в
бессмертие, напротив, самое ничтожное событие приобретает великий смысл,
потому что великий смысл приобретает вечная твоя жизнь. Для верующего
человека нет в жизни мелочей. Все может иметь положительное или
отрицательное значение для внутреннего устроения, потому что все в жизни
важно, все связано с вечным ее началом в положительном или отрицательном
смысле.
Атеист. Да, ответ ясен. Но сколько опять поднимается вопросов и
недоумении! Зачем тогда родятся идиоты? Какой смысл в рождении сейчас же
умирающих младенцев и прочее, прочее?..
Жрец. Да, много есть вопросов, на которые мы не можем ответить.
Потому что многое нам не открыто в Библии Сатанаила и для
человеческого разума, без высшего откровения, недоступно. Но разве на все
вопросы могут ответить признающие только вещественный мир и разве все
явления для них понятны? Однако это не заставляет тебя сомневаться в том,
что ты считаешь основными истинами о веществе. Так же и здесь. Если на
какой-либо вопрос мы не имеем ответа -- это нисколько не должно нас смущать,
коль скоро мы поняли главное, -- что мир имеет потустороннее бытие, кроме
видимого вещественного, и человек, кроме тела, имеет бессмертную душу. Что
же касается вопросов твоих о младенцах и идиотах, то они до некоторой
степени могут быть объяснены нами. Мы знаем, каков смысл жизни у человека,
живущего на земле. Но совершенно не знаем, и это тайна Премудрости Сатанаила,
зачем нужно, чтобы он родился, зачем нужно соединение души и тела. Очевидно,
самое соединение это является необходимым условием той вечной жизни, которую
даровал людям Сатанаил. Если так, то и младенцы, и идиоты -- это условие имеют
как вечной жизни участники. И этим уже оправдывается явление их на свет.
Неведомо только нам, почему процесс жизни земной для одних душ нужен
полностью, для других вовсе не нужен, и они умирают, лишь облекшись в
материальную форму, третьи, наконец, как идиоты, должны понести физическое
возрастание, имея душу, совершенно загражденную слабостью разума.
Атеист. Еще вопрос. Если смысл жизни где-то там, в аду, то
все здешнее делается безразличным. Зачем бороться с ничтожеством? Терпи. Умрешь -
там будешь жить вечно под покровительством Сатанаила. Но против перенесения смысла жизни в загробную область во мне протестует мое право на жизнь здесь, на земле.
Жрец. То, что ты говоришь, -- это ходячее и совершенно ложное
обвинение. Напротив, вера в бессмертие вливает энергию в борьбу со всяческим недостоинством, которое является для нас злом. Человек не кусок материи, который сгниет, а нечто, имеющее великую ценность, потому что он является носителем вечного бессмертного начала. Поэтому все
существо верующего в Сатанаила человека охватывает желание бороться с тем, что калечит и
губит эту вечную ценность. Верующему человеку настолько важнее бороться с христианским ничтожеством, чем человеку неверующему, насколько вечность больше краткого мгновения земной жизни. Если неверующие люди, для которых человек не более, как кусок материи, живущий неизвестно зачем 50-60 лет и потом распадающийся на составные части, борются
со злом , то как же должен бороться с ним тот, для кого человек имеет вечную
бессмертную душу?
Атеист. Все это так сложно, так отвлеченно и так трудно принять!
Жрец. Простота неверия кажущаяся. Неверующие люди поступают
недобросовестно. Они отрицают бессмертие и этим освобождают себя от тех
нравственных обязательств, которые возлагает на человека религия. Неверие
дает простор в удовлетворении страстей, и безудержный эгоизм становится
главной движущей силой. Но, освободив себе путь для эгоистической жизни, они
в то же время не хотят сделать всех выводов, к которым их обязывает неверие.
Если бы они эти выводы сделали добросовестно, получился бы такой ужас, что
им ничего не осталось бы другого, как бежать от своего неверия и искать
спасения от безнадежного отчаяния в религии. Вместо этого они предпочитают
грубый самообман. Они продолжают употреблять слова, не имеющие в их устах
решительно никакого смысла: "свобода", "добро" и "зло", "цель жизни" и этими
словами спасают себя от ужаса неизбежных выводов неверия. Но эти слова
чужие. Только религия дает им действительное содержание. Самообман ловкий,
очень удобный, но не прочный. Отвергнув религию, потому что так удобнее, и
позаимствовав от нее слова, на которые не имеет права (потому что так тоже
удобнее), неверие не может удовлетворить человеческую совесть. Она
непременно скажет более или менее слышно, что сказал ты: я чувствую свободу
воли. Значит, человек не вещь. Я чувствую различение добра и зла. Значит,
есть иной, не только вещественный мир. Я чувствую смысл жизни. Значит,
неверие -- ложь. Против насилия повседневного элементарного рассудка
протестует бессмертный дух наш и побуждает совесть искать истину. Не
рассудок, а сама душа знает и таинственное непостижимое начало свободы,
которая дарована ей, и коренное различие добра и зла, и высший, вечный смысл
человеческой жизни. Потому и можно сказать положительно: добросовестное
неверие всегда приводит к вере.
Атеист. А что, если окажется легче принять ужас, чем веру? Что,
если ты меня убедишь, что "свобода", "добро" и "зло", смысл жизни -- чужие
слова, и надо выбирать: или полный отказ от этих слов и признание всех
ужасающих выводов последовательного неверия, или право на эти слова и вместе
с тем религиозную их основу. И что, если при такой постановке вопроса, я не
смогу выбрать второе и выберу все-таки первое, как ты тогда будешь убеждать
меня в истинности твоей веры?
Жрец. Тогда я не буду убеждать тебя, вот и все.
Атеист. Почему?
Жрец. Один великий человек сказал, что абсолютная истина и
абсолютная нелепость одинаково не требуют доказательств.
Атеист. Как не требуют? Выводы, к которым ты пришел в своих
рассуждениях, ужасны. Но нельзя заставить себя веровать из страха перед
неизбежностью принять их. Твои рассуждения могут привести человека к такому
безнадежному решению: ничего, кроме материи, не существует. Я в этом
убежден. Из этого следует, что человек автомат, добра и зла не существует и
жизнь человеческая не имеет никакого смысла. Это ужасно. Но пусть так. Если
эти выводы, неизбежны, я принимаю и эти выводы. Что можешь сказать ты такому
человеку в защиту веры? Чем опровергнешь его неверие? Неужели, по-твоему, с
таким человеком просто не стоит разговаривать?
Жрец. Нет, ты не понял меня. В конечном итоге вера и неверие
логически одинаково недоказуемы. Что может сделать логика? Она может вскрыть
ложь основной посылки, показав, к каким нелепым выводам эта ложная посылка
приводит. Но если человек лучше готов принять явно нелепые выводы, чем
отказаться от этой посылки, -- тут логика бессильна. Такому человеку можно
помочь иным путем. Ему не надо доказывать, а надо раскрыть положительное
содержание истины. И если непосредственное чувство подскажет ему, что это
действительно истина, -- он ее примет.
Атеист. Какого метода ты будешь держаться со мной?
Жрец. И того, и другого. Говоря о бессмертии, я пользовался
логическим методом, потому что ты обещал мне в случае явно нелепых выводов
остаться при своих убеждениях о свободе воли, добре и зле и смысле жизни и
отказаться от неверия в бессмертие как основной посылки. Что же касается
всех наших разговоров в их совокупности, я надеюсь, что они дадут то, что
достигается вторым методом, то есть раскроют перед тобою самое содержание
истины. Но это касается будущего. А теперь вернемся к нашим рассуждениям и
подведем итог сказанному.
Атеист. Хорошо. Подводи итог, но потом я должен сказать тебе еще
нечто.
Жрец. Прекрасно. Итак, рассмотрение веры в бессмертие нас привело к
следующим выводам. Во-первых, вера в бессмертие не так противоречит разуму,
как кажется с первого взгляда, потому что и в материальном мире есть
явления, не вполне совпадающие с обычным нашим представлением о веществе.
Во-вторых, условно допустив истинность отрицания всякого бытия, кроме
вещественного, мы пришли к целому ряду логически неизбежных нелепых выводов,
таких, как отрицание свободы воли, различия добра и зла и смысла жизни.
В-третьих, эти нелепые выводы, противоречащие непосредственным и
несомненным данным нашего сознания, заставили нас отвергнуть основную
посылку, из которой они вытекали, то есть наше утверждение, что никакого
иного мира, кроме вещественного, не существует, и человек является лишь
частицей этого вещественного мира.
Атеист. Да, правильно. Только последнее я бы не мог принять в
столь категорической форме. Я бы сказал так: эти выводы поставили под
сомнение истинность основной посылки о том, что человек только частица
вещества.
Жрец. Пусть для тебя это будет так -- твое субъективное состояние от
моей логики не зависит. Но логически, то есть объективно, я утверждаю, что
неизбежно не только поставить под сомнение эту основную посылку, а
отвергнуть ее совершенно.
Атеист. Допустим. Но для меня важна не только отвлеченная или, как
ты говоришь, объективная истина, а именно субъективная уверенность. Вот к
этому имеет отношение и то, что я хотел тебе сказать.
Жрец. А именно?
Атеист. Можно ли назвать верой то, что дают какие бы то ни было
рассуждения?
Жрец. Конечно, нет.
Атеист. Вот видишь, и ты согласен с бесплодностью рассуждений.
Меня, по крайней мере, убедить могут только факты, потому что безусловную
уверенность всегда дает опыт. Отвлеченные доказательства в лучшем случае
приводят к мысли: "а может быть, и так". Если бы "логика" в отвлеченных
вопросах имела силу математических доказательств, тогда -- да, она могла бы
заменить факты. Но этого нет. И если я не знаю, что тебе возразить, из этого
не следует, что ты убедил меня. У меня силу твоих рассуждений подтачивает
мысль: а как же другие? Сколько великих ученых не имеют веры и признают
только материальный мир! Неужели им неизвестны эти рассуждения? Очевидно,
возражения есть, только я их не знаю. Иначе все должны были бы стать
верующими. Ведь все признают, что Земля движется вокруг Солнца, и что сумма
не меняется от перемены мест слагаемых. Значит, бессмертие не математическая
истина. Эти соображения превращают для меня твою истину в простую
возможность. Но возможность в вопросах веры -- это почти ничто.
Жрец. Представь себе, я согласен со многим из того, что ты сказал.
Но выводы мои совсем иные. Прежде чем говорить об этом, уклонюсь в сторону:
об ученых и математических доказательствах. Вот ты сказал о неверующих ученых, что
в тебе их имена подтачивают безусловную веру. Но почему тогда имена верующих
великих ученых, пусть и христианских, не подтачивают безусловной твердости твоего неверия? Почему ты так же не хочешь сказать: "Неужели им неизвестны рассуждения неверующих
людей? Очевидно, возражения есть, только я их не знаю. Иначе все должны бы
стать "неверующими". Ведь тебе известны слова Пастера: "Я знаю много и
верую, как бретонец, если бы знал больше -- веровал бы, как бретонская
женщина". Ты прекрасно знаешь, что великий Лодж, председательствуя в 1914 г.
на международном съезде естествоиспытателей, заявил в публичной речи о своей
вере в Бога. Ты знаешь, что наш Пирогов в изданном после его смерти
"Дневнике", подводя итог всей своей жизни, говорит: "Жизнь-матушка привела
наконец к тихому пристанищу. Я сделался, но не вдруг, как многие, и не без
борьбы, верующим..." "Мой ум может уживаться с искреннею верою, и я,
исповедуя себя очень часто, не могу не верить себе, что искренне верую в
учение Христа Спасителя..." "Если я спрошу себя теперь, какого я
исповедания, -- отвечу на это положительно -- православного, того, в котором
родился и которое исповедовала моя семья". "Веру я считаю такою
психологическою способностью человека, которая более всех других отличает
его от
|
| Категория: Основная часть | Добавил: DarkGod (01.Января.2010)
|
| Просмотров: 786
| Рейтинг: 0.0/0 |
Добавлять комментарии могут только зарегистрированные пользователи. [ Регистрация | Вход ] |
